Суббота, 2 июля — Апостола Иуды, брата Господня, свт. Иова, патриарха Московского и всея Руси (1607), свт. Иоанна Максимовича, архиеп. Шанхайского и Сан-Францисского (1966)
Воскресенье, 3 июля — неделя 2-я по Пятидесятнице, Всех святых, в земле Русской просиявших. «Радуйтеся, праведнии, о Господе: правым подобает похвала» (Пс.32,1)
Сегодня, други наши, на Руси День Ангела — день памяти всех святых нашей Российской земли. Историческое течение русской жизни было разным. Река русской народной жизни, рождающая святых, текла в заданном направлении, но иногда быстро и плодотворно, иногда медленно, иногда же так тихо, что трудно было установить — течет ли она вперед или назад. И вот теперь можно обозначить основные периоды религиозной истории от святого князя Владимира до сего дня. Их шесть. И седьмой приближается. И само напрашивается сравнение этих семи периодов с семью Христовыми Таинствами. Первый период — Владимирский. Соответствует Таинству Святого Крещения. Он короток, но необычайно знаменателен, вследствие коренного переворота жизни и сознания народа. Рождение от воды и Духа — и появляются первые святые, наставники в истинной вере и наши ходатаи ко Владыке. Плоды, достойные святости отца, два сына святого князя Владимира, первые мученики и блаженные страстотерпцы Борис и Глеб (1015), проповедники христианского незлобия. Второй период следует за первым и тянется до монгольского ига. Этот период соответствует тайне Миропомазания. В этот период, когда народ мужает, лечится от остатков язычества, утверждаясь в религии Креста, должно было совершиться перерождение каждой отдельной русской души, на каждую душу нужно было наложить печать дара Духа Святого. А Миропомазание как Тайна и означает утверждение в вере печатью дара Духа Святого. Сколько достопамятных деяний и примеров дают они, Божии угодники — монахи. Среди них и летописцы, и художники, и безмездные целители — врачи душ и телес. Третий период соответствует Тайне святого Покаяния, ибо в рабстве, в слезах и в горе под властью монголов протекает он. Этот трудный период направлен на достижение главной цели — очищение духа от земного и избрание Царства Небесного. В этот период дарует Господь чудных житием и разумом мужей, сонм святителей: Петра, митрополита Московского, Алексия, Иону, Филиппа, Собор преподобных и множество других. Четвертый период от свержения монгольского ига и до царя Петра. Освобождение началось с Куликовской битвы, где явил величие духа благоверный воин князь Димитрий Донской. Этот тягчайший период свобод отвечает Святой Тайне Брака. Душа народная, очищенная страданием, обручается всецело, предается своему Небесному Жениху на Русской земле, где нераздельно царствует Христос. Русская земля украшается бесчисленными святыми. Это период свадебного пира, соединения народа с Богом. В этот период более ста шестидесяти новых святых встают пред Престолом Божиим ходатаями за русский народ. Пятый период соответствует Святой тайне Елеосвящения. Исторически начинается от царя Петра и до Первой мировой войны 1914 года продолжается Синодальный период, в течение которого русская интеллигенция уходит на запад и приносит вместо былых своих добродетелей чужие заблуждения. Число забывших Бога и избравших для себя кумиром царство земное лихорадочно растет, и река русской религиозной жизни замедляет свое течение. Шестой период — от Первой мировой войны и доныне. Этот период соответствует Тайне Причащения. В 1917 году, когда в предсмертной агонии кончался многовековой уклад русской жизни и в муках рождения появлялось неведомое, когда все вокруг сокрушалось, Господь ставит Свою земную Церковь на прочный фундамент патриаршества. Всмотритесь — ведь это чудо и дело рук Божиих! Церковь земная и Церковь Небесная — это Тело Христово, и не может Церковь Небесная не принимать участия в другой ее части, живущей еще исповеданием и часто страданием. И даст Господь в седьмой период восполнить сосуды веры христианской и Сам освятит русский народ Своей благодатию, которая дает силы во имя Сына Божия снова и снова свободно избирать людям Царство Божие целью жизни на земле. И будет соответствовать этот период Святой Тайне Рукоположения. Потому и появляются в Церкви земной новые святые. Милостив Господь — это пир веры, чтобы не смущались сердца наши никакими трудностями жизни, чтобы видели мы, что не оставил Господь Церковь Свою и нас, чтобы вдохновлялись мы примерами жизни и высоких подвигов тех, кто уже достиг небесного Царства и ликует со Ангелами. (Архимандрит Иоанн Крестьянкин)
Среда, 6 июля — Владимирской иконы Божией Матери (празднество установлено в память спасения Москвы от нашествия хана Ахмата в 1480 г.)
Четверг, 7 июля — Рождество честного славного Пророка, Предтечи и Крестителя Господня Иоанна
По свидетельству Господню, никто, рожденный на земле, не был так велик, как святой Иоанн Предтеча. И когда вдумываешься в свидетельство Евангелия о нем, действительно захватывает дух. Но не только дух захватывает: видишь в нем образ человека, который сумел так беспредельно, так неограниченно быть преданным своему Богу и своему земному призванию и который может послужить каждому из нас примером и образом, потому что каждый из нас в каком-то смысле по отношению к окружающим является так часто предтечей Господним, тем, кого Господь послал впереди Себя, чтобы принести людям слово и образ жизни, который бы приготовил бы их понять Христа, принять Христа. И когда нашей жизнью мы посрамляем наше свидетельство, когда, глядя на нас, люди перестают верить и в слова наши и в слова Христовы, , то мы берем на себя страшную ответственность. Мы не только сами живем в суд себе и во осуждение, но мы и других не влечем за собой туда, куда мы призваны их привести: к радости, к той радости, залог которой Господь нам оставил и которой никто не может отнять, но которой никто, кроме Господа, не может и дать. Вспомним несколько из тех выражений, которые употреблены Христом или Евангелием по отношению к Крестителю Иоанну. Первое, что мы о нем слышим, это что он — глас вопиющего в пустыне. Пустыня — это место, где пусто; и так часто в человеческом сердце пусто, в человеческой жизни пусто. Не только нет содержания вечного, но нет вообще такого содержания, которым можно было бы жить. И в этом отношении мы окружены, все, людской пустыней. И вот в этой пустыне и мы призваны, подобно Крестителю, свидетельствовать. Свидетельство Иоанна Крестителя началось не словами: прежде чем требовать от людей, чтобы они стали достойны своего звания человека, он сам удалился в голую жаркую пустыню и остался наедине с самим собой, лицом к лицу с самим собой перед очами Божиими. Иоанн отверг все земное для того, чтобы принадлежать Богу, и Господь его вернул к этой земле. Господь не оставил его в далекой пустыне: когда Иоанн стал с Ним неразлучным, Господь послал его к людям, чтобы люди зажили той жизнью, которую познал Иоанн. И вот ставится вопрос перед каждым из нас: есть ли во мне такая жизнь, которой я могу зажечь другого человека? Где эта жизнь во мне? Когда меня люди встречают — загораются ли они? Когда люди меня слышат, трепещет ли их сердце — как Евангелие говорит о спутниках Эмаусских, «горело» сердце в них? Когда люди видят нашу жизнь, разве они говорят о нас, как говорили о первых христианах: Как они друг друга любят? Разве дивятся, слыша, видя нас, тому, что у нас есть что-то, чего ни у кого нет? А если это не так, то мы не пошли даже путем предшественника, мы не готовы принести Христа людям, мы не готовы даже проложить Ему дорожку, чтобы Он нашел как-то путь Себе. А мы призваны быть теми, кто готовит радость людям, радость встречи с Богом, радость, которой никогда не будет конца и которой никто, ничто не может отнять. Почему же? Потому что мы хотим жить на своих правах, мы хотим жить для себя, мы не хотим сходить на нет. А вот что говорит Евангелие об Иоанне Крестителе. Свидетельствуя перед людьми о том, кто он сам есть, Креститель говорит: Мне надо умаляться, на нет сходить, для того, чтобы Он вырос в полную меру. Иоанн сам — только Предтеча, он должен открыть дверь и отойти так, чтобы о нем больше не вспомнили люди, когда увидев Христа и все забыв в этой радости. Кто из нас умеет это делать? Кто из нас, оживив чью-то душу, хотя бы добрым словом, не хочет остаться в этой радости взаимного общения? Кто, сказав животворное слово, иногда нечаянно, когда Господь нам дает, не хочет, чтобы вспомнили и никогда не забыли, что было сказано это слово именно им? А Креститель о себе еще говорит: Я — друг Жениха. Что это за друг жениха? В древности еврейской у жениха был друг, который заботился обо всем для брака и который после совершения брака приводил к брачной комнате невесту и жениха, оставался за дверью и сторожил, чтобы никто не прервал их встречи в дивной брачной любви. Он был другом, потому что умел остаться за дверью, остаться за пределом. Кто из нас умеет так поступить с чужой радостью? Все сделать, чтобы эта радость случилась, все сделать, чтобы она воссияла вечным светом, и отойти, уберечь ее, охранить ее, и остаться забытым за закрытой дверью? И вот перед каждым из нас стоит этот образ Крестителя. Каждый из нас друг ко другу, к каждому другому послан как Предтеча, чтобы сказать слово настолько чистое, настолько свободное от самого себя, от себялюбия, от тщеславия, от всего того, что делает наше слово мелким, пустым, ничтожным, гнилым. Делаем ли мы это с готовностью сойти на нет, только бы из этого человека вырос живой человек? А когда все это сделано, готов ли я сказать с радостью: «Да, пусть совершится последнее, пусть и не вспомнят обо мне, пусть жених и невеста встретятся, а я сойду в забвение, вернусь в ничто». Готовы ли мы на это? Если нет — как слаба наша любовь даже к тем, кого мы любим! А что сказать о тех, которые нам так часто чужды, безразличны? Вот, будем часто-часто вглядываться в этот величественный, но человеческий образ Крестителя, и будем учиться, как живет настоящий, цельный человек, и попробуем хоть в малом так прожить, изо всех сил, даже если их немного, но без остатка, до последней капли нашей живой силы. (Митрополит Сурожский Антоний)
